Слово архипастыря

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа.

Праведный верою жив будет… (Евр.10:38). Что же это за изречение Священного Писания? И как нам, живущим сегодня, через тысячелетия после того, как эти Божественные слова услышало человечество, воспринимать их? Праведник будет жить не счастьем, не успехами в жизни, не радостями, которые благословлены Господом, не свершением здесь, на земле, своих надежд – верою жив будет. Это можно понять лишь от свидетелей таковой жизни. Мученики – мартирос (свидетели по-гречески) – этих слов Божиих. Исповедники – свидетели этих слов Божиих. Так же, как и праведники, и преподобные.

Сегодня мы слышали о них в день Всех святых. Верою они побеждали царства, - пишет апостол Павел - творили правду, получали обетования, заграждали уста львов, угашали силу огня, избегали острия меча, укреплялись от немощи, были крепки на войне, прогоняли полки чужих (Евр.11:33). И в то же время испытали поругания и побои, узы, а также узы и темницу, были побиваемы камнями, перепиливаемы, предаваемы пытке, умирали от меча, скитались в ми́лотях и козьих кожах, терпя недостатки, скорби, озлобления; те, которых весь мир не был достоин, скитались по пустыням и горам, по пещерам и ущельям земли. И все сии, свидетельствованные в вере, не получили обещанного, потому что Бог предусмотрел о нас нечто лучшее, дабы они не без нас достигли совершенства (Евр.11:36-40). И приводит в пример Господа Иисуса Христа: Посему и мы, имея вокруг себя такое облако свидетелей… взирая на начальника и совершителя веры Иисуса, Который, вместо предлежавшей Ему радости, претерпел крест, пренебрегши посрамление, и воссел одесную Престола Божия (Евр.1:2).

Господь Сам – не только Его верный великий апостол, но и Сам – об этом говорит. И сегодня мы в Евангелии как раз слышали эти слова. Слова страшные… слова, которые не вмещаются в сознание человека. Но это слова Законоположителя нашей жизни – нашего Создателя, Спасителя, Промыслителя, даровавшего нам Небесное Царство. Слова эти действительно страшны. Быть может, нет более страшных слов, сказанных за всю историю человечества: Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто не берет креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня (Мф.10:37-38). Понять силу и правду этих слов мы можем только от тех же свидетелей выполнения их.

И вот сегодня же так совпало, что у нас праздник святого исповедника Луки Крымского. Мы почти все читали о нём. Но давайте вспомним и сейчас, что это была за жизнь. Выдающийся профессор, учёный, счастливый отец. У него было четверо детей: три мальчика и девочка – все дети составляли его великую радость. Они хотели быть врачами, потому что примером для них был их замечательный отец. Он лишился своей горячо любимой жены и остался с четырьмя детьми. И вот в Ташкенте в 1920 году, когда одного за другим арестовывают священников; когда гонят Церковь; когда люди боятся упомянуть дедушку священника в своих биографиях, поступая на работу, потому что знают, что вслед за этим могут начаться репрессии, а то и тюрьма; придираясь дальше и дальше могут человека лишить жизни – профессор Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий, молясь ко Богу, вдруг принимает своё призвание при этом оскудении духовенства. Он становится священником. Друзья, знакомые в ужасе! Особенно его коллеги по работе: «Что вы делаете? Вы же понимаете, что за этим последует!» Двадцатый год… Начинается уже… Множество новомучеников отдали свою жизнь за Христа – только за то, что они свидетельствовали о том, что они верны Церкви, что они священники. Но он оставался непреклонен. Потом ему говорят: «Подождите… Хорошо, вам 42 – 44 года… а ваши дети – они же станут лишенцами». Лишенцы – это было самое страшное в советское время. Лишённые прав – они были ущемлены в правах. Детей лишенцев не принимали в институты; они не могли получить хорошую работу; они изгонялись из школы. «Что вы делаете? Пожалейте своих детей!»

Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня (Мф.10:37). И Валентин Феликсович (тогда ещё мирянин) с полным упованием на Бога – Сами себе и друг друга, и весь живот наш Христу Богу предадим – с полным упованием на Его обетование становится в это страшное время священником. Вначале, в общем-то, ничего не происходит. Несмотря на то, что он ходит в свою клинику и на лекции в священническом облачении, с крестом, он был слишком нужен местным бонзам советской власти. А кто будет лечить их жён, их самих, их детей? Такого хирурга не было вообще даже близко. И советские чиновники умоляли его только об одном: «Не демонстрируйте свою веру». Он говорит: «Я не демонстрирую. Я хожу так, как нужно в священниках». «Ну, хотя бы не становитесь потом епископом! Ради Бога! Тут мы вас, как священника, как-то подстрахуем. А станете епископом – вас посадят». Они не говорили, конечно: тогда нас некому будет лечить. А он лечил, в частности, и высоких советских чиновников, которые приезжали к нему специально из Средней Азии, с Кавказа, как хирург. Но святитель Лука спокойно и ровно делает то, что он услышал в душе, как волю Божию. Его старший сын Михаил смотрит на него с восхищением. Ему шестнадцать лет, он заканчивает школу. Ездит вместе с ним по больным; горячо мечтает быть, как его отец, мечтает стать врачом-хирургом.

Но вот обновленцы… Вы помните, что это за раскольники были, связанные советской властью накрепко, которые изводили каноническую законную Церковь тогдашней советской России. Они стали наступать в том числе и на Ташкент. Усилились гонения, аресты, расстрелы священников. И местный епископ (кажется, его звали владыка Пантелеимон) не выдержал и бежал, переодевшись в простого крестьянина. Остриг бороду, волосы и бежал в тогдашний Ленинград. Священники собрались, в том числе и священник Валентин Войно-Ясенецкий… Что делать? Тяжелейшая ситуация в епархии, а возглавителя нет. «Нам надо выбрать из нашего общества архиерея, чтобы представить Святейшему Патриарху Тихону и просить о рукоположении». Понятно, что очень сложно было в то время прислать кого-то бы ни было в Среднюю Азию, в Ташкент, из центра. И все взоры устремляются на отца Валентина Войно-Ясенецкого. И он говорит: «Я согласен». И тайно два архиерея, бывшие в ссылке, рукополагают его за тайной закрытой литургией, где не было никого из народа – только две монахини-певчие.

Он возвращается в Ташкент архиереем. Все потрясены. И все понимают: на свободе ему находиться считанные дни. Что и происходит… Его хватают, заключают в тюрьму. И начинается его долгое, с небольшими перерывами, когда его время от времени выпускали, чтобы попытаться соблазнить и привлечь к страшному – к отказу от Христа и Его Церкви, одиннадцатилетнее заключение. Он был и в Сибири, и почти на Крайнем Севере, и в тюрьмах, и в ссылках. Но везде он был священником и врачом. Нигде не отрекался от этих своих двух призваний, которые дал ему Сам Господь. Оперировал и в тюрьмах, взяв с собой небольшой чемоданчик с хирургическими инструментами. Приводил к вере множество людей. Но не смог привести к вере своих детей. Они стали атеистами. Как-то раз он вернулся из очередной отсидки из тюрьмы, пришёл в свою профессорскую пятикомнатную квартиру, в которой его семье оставили всего одну комнатку (уплотнили – как тогда говорили). Дети жили на антресолях, специально построенных. Ухаживала за ними медсестра – верный владыке Луке человек. Старшие дети встретили его очень холодно, мягко говоря. «Что ты сделал с нами?» - спросили они, в первую очередь его старший сын Михаил, который так хотел идти по стопам отца. «Что ты с нами сделал, папа? Ты вообще о нас как-то подумал? Вот я мечтал быть врачом. Я блестяще учился. Но меня выкинули из средней школы из-за того, что мой отец поп. Я сейчас подрабатываю, как могу: крашу стены в люльке. Это максимум моего профессионального развития – благодаря тебе, папа». Святитель Лука ничего ему не отвечал. Он только молился: «Господи, Ты Сам видишь всё. Сделай во благо моим детям. Я верую Тебе». Он потерял детей. Его любимый сын Михаил отрёкся от него. Официально отрёкся – написал бумагу: «Отрекаюсь от своего отца епископа». От него отрекалось и его духовенство. Он был слишком строг для них: требовал, чтобы священники носили длинные волосы; требовал, чтобы они ходили в священническом платье. Как его только не поносили! А он, даже когда уже стал снова архиереем и смог служить, очень твёрдо и чётко делал то, что считал необходимым – что внушал ему Дух Божий.

И что же к концу жизни? Он потерял науку, и все роптали на него по-настоящему и возмущались: «Вы великий учёный. Почему вы лишили плодов своих исследований множество людей?» Но он (так Господь дал ему) и в заключении смог дописать свой главный труд жизни – «Очерки гнойной хирургии». Они оказались настолько важны, что в 1946 году, когда он ещё находился практически в ссыльном состоянии, он получил Сталинскую премию I степени за этот потрясающий труд. Эта книга была необычайно важна. Идёт война; огромное количество раненых. Важнейшая проблема – гнойные раны. И тут вдруг страна получает потрясающий учебник по тому, как лечить эти раны.

Святитель Лука… Когда Сталину, подавая на Государственную премию, сказали: «Знаете, там, товарищ Сталин, есть проблема». Сталин говорит: «Что, сидит что ли?» Сидели все практически… многие выдающиеся люди. «Да это ладно – сидит, - сказал ему Поскрёбышев (его секретарь), - он поп». «Как поп?» «Не только поп, а епископ». Премия звучала так: «Государственная премия за такое-то исследование и книгу, которая помогла многим бойцам и командирам Красной армии (РККА – Рабоче-крестьянская Красная армия так тогда называлась) вернуться в строй». Сталин сказал: «А то, что он епископ, помешало вернуть в строй рядовых и командиров Рабоче-крестьянской Красной армии?» Поскрёбышев: «Нет, не помешало». Он говорит: «И тогда это не помешает нам наградить его Сталинской премией I степени». Ладно, это особый разговор…

Он, как учёный, состоялся. Потом ему разрешили преподавать на какое-то время. И он состоялся как великий педагог-медик. Он состоялся как священник и епископ. Он состоялся как удивительный философ. Его книга «Дух, душа и тело», наверное, многим здесь известна. Он состоялся как общественный деятель. И наконец Господь чудом дал ему и исполнение мечты его детей. Все они, несмотря на то что это было практически невозможно, всё-таки поступили в медицинские институты и все стали врачами. Три доктора наук и одна кандидат. А уже после его кончины, по свидетельству исследователей жизни святителя Луки (Войно-Ясенецкого), все они вернулись к вере во Христа и оценили, кто таков был их отец. Праведник верою жив будет!

Дорогие братья и сёстры! Сегодня мы отмечаем день памяти вот таких людей. Вот таких величайших поразительных людей! Они свидетели исполнения веры в своей жизни или уже в пакибытии. Что бы сказали о нём, когда он оставлял своих детей, не понятно на чьё попечение и сам устремлялся по крестному пути?! Ну, сумасшедший… просто сумасшедший. Я бы сказал: нет, не сумасшедший. Хуже! Христианин! Для кого хуже? Для дьявола – врага Христова, врага человеческого спасения. Мы христиане… юродивые (то есть сумасшедшие) Христа ради для мира сего – как сказал тот же апостол Павел. С чем я вас искренне поздравляю и желаю всегда быть таковыми. Аминь.